By this author

Structuralist revolution and transformation of economics: from science to fairy tale

Issue 5 from 14.10.2018

Струк­ту­ра­лизм как спе­ци­фи­че­ская на­уч­ная прак­ти­ка на­ча­ла ХХ в. ока­зал зна­чи­тель­ное воз­дей­ст­вие на пре­об­ра­зо­ва­ние пред­мет­ной об­лас­ти эко­но­ми­че­ской тео­рии и спо­со­бы про­из­вод­ст­ва зна­ния. Это­му пред­ше­ст­во­ва­ло “пе­ре­фор­ма­ти­ро­ва­ние” по­сред­ст­вом струк­ту­ра­ли­ст­ских по­зна­ва­тель­ных стра­те­гий ма­те­ма­ти­ки и гу­ма­ни­тар­ных на­ук. Ре­зуль­та­том ста­ла транс­фор­ма­ция со­дер­жа­тель­ной он­то­ло­гии в фор­маль­ную (де­он­то­ло­ги­за­ция зна­ния) и куль­ти­ви­ро­ва­ние прак­тик де­субъ­ек­ти­ва­ции зна­ния. Эко­но­ми­че­ская тео­рия пол­но­стью ус­вои­ла эти ин­тел­лек­ту­аль­ные об­раз­цы в хо­де фор­ма­ли­ст­ской ре­во­лю­ции. В ито­ге она, един­ст­вен­ная сре­ди об­ще­ст­вен­ных на­ук, со­от­вет­ст­ву­ет стан­дар­там ма­те­ма­ти­зи­ро­ван­но­го ес­те­ст­во­зна­ния и пред­став­ля­ет со­бой уни­вер­саль­ный ин­ст­ру­мен­та­рий, по­тен­ци­аль­но при­ме­ни­мый к лю­бой со­ци­аль­ной об­лас­ти, ко­то­рый, од­на­ко, ра­бо­та­ет пре­иму­ще­ст­вен­но с “воз­мож­ны­ми ми­ра­ми”. Вме­сте с тем в край­не фор­ма­ли­зо­ван­ной и аб­ст­ракт­ной тео­рии мейн­ст­ри­ма об­на­ру­жи­ва­ет­ся же­ст­кая мор­фо­ло­ги­че­ская струк­ту­ра, под­чи­нив­шая со­дер­жа­ние и на­по­ми­наю­щая струк­ту­ру “вол­шеб­ной сказ­ки”, вы­яв­лен­ную В. Проп­пом. Мо­де­ли (и по­ро­ж­дае­мые  ими воз­мож­ные ми­ры) по­доб­ны сказ­кам, ко­то­рые эко­но­ми­сты не толь­ко рас­ска­зы­ва­ют, но и в ко­то­рые ве­рят.

1928 11

Discourse of “economics” against discourse of “economic system”: from understanding Reality to the creation of meanings

Issue 6 from 28.12.2018

В статье анализируются сложившиеся типы “дискурсивных практик” в рамках производства знания и представлений об “экономическом”, приводятся примеры успешных и проблематичных концептов дискурсов: “экономика” и “экономическая система” (человеческий капитал, технологические уклады), которые оцениваются с позиций их существования в социокультурном пространстве и влияния на эко-номическую политику. Ключевая особенность дискурса “экономика” – “логический реализм” и универсализм. Они обеспечивают экспансию основных концептов и нарративов данного дискурса не только в другие дисциплины, но и в институциональное и политическое поле. Кроме того, они ответственны за то, что дискурс “экономика” уже не стремится описать “экономическое”, а скорее выполняют функцию создания единой реальности, социального конструирования “экономики” как таковой. Ключевой особенностью дискурса “экономическая система” – “номинализм”, в принципе отвергающий идею построения универсального объекта. Поскольку здесь нет жесткого концептуального ядра и единства языка, речь идет лишь о социокультурном конструировании смысла, который мы придаем “экономическому” как независимо существующему от нас фрагменту действительности и о сохранении задачи поиска истины и объективного описания. Однако дискурс “экономическая система” потенциально готов захватить место доминирующего дискурса и навязать свои правила “рассказывания историй”.

1965 10

From permanent revolution to institutional design: the evolution of authoritarian discourse of Russian economists

Issue 3 from 03.06.2019

Эволюция взглядов на действующие в обществе социально-экономические институты предполагает наличие процесса изменений когнитивности. Этот процесс не является плавным, кумулятивным. В развитии имеют место фазы: 1) революционного сдвига, в ходе которого меняются и основные темы исследования, и сама риторика; 2) совершенствования – разрабатываются инструменты анализа, собираются и дополняются необходимые данные; 3) когнитивного застоя, который характеризуется отсутствием дискуссий о посылках институционального анализа, при этом резко увеличивается количество работ, связанных с измерениями, рейтингами, качеством статистических результатов. Отсутствие кумулятивности связано с травматическим переживанием, вызванным экзогенными по отношению к экономической науке событиями (репрессиями, финансовым крахом, военными действиями и т.д.).

XXI в. он перестаeт быть таким острым, актуальным. Второй когнитивный цикл был связан с дискуссиями “рыночников&8j1; и плановиков-“кавалеристов&8j1; в 1960-е гг. и последующими косыгинскими реформами. Травматическое переживание, связанное с вводом войск Варшавского договора в Чехословакию в1968 г. приводит к последующему когнитивному застою. Третий цикл обусловлен радикальными рыночными реформами в странах бывшего СССР в 1990-е гг. Незаконченность реформ и неудовлетворeнность их результатами обусловила переход к поискам необходимого институционального дизайна, которые постепенно сменяются очередным когнитивным застоем в конце 2010 гг.

1800 89

Metropolitan Science by the Eyes of a Native (A Marginal Note for the Discussion “Russia in Western Science”)

Issue 5 from 26.09.2019

Работа посвящена анализу оснований выделения фигуры репрезентативного “западного исследователя”, интересующегося работами российских ученых. Демонстрируется, что деление на западную (мировую) и отечественную науку имеет прямую связь с дискуссией 2013 г. в журнале “Антропологический форум”, которую открыла публикация статьи М. Соколова и К. Титаева “Провинциальная и туземная наука”. Доказывается, что создание “карго-культа” мировой науки российскими властями и частью ученых-гуманитариев связано с политическим разделением на “своих” и “чужих” и не имеет отношения к истинности или ложности предлагаемых концепций.

1739 89

Left Utopia in the XXI Century

Issue 2 from 27.04.2020

В статье представлен аналитический обзор социал-демократических и посткапиталистических концепций, интерпретирующих экономическую реальность западных стран в XXI в. Попытка ряда политологов и экономистов вернуться к государству благосостояния и кейнсианской политике, несмотря на убедительную критику неолиберализма, представляется обреченной на поражение. Вероятность реализации другого варианта этого направления – требование прогрессивного налогообложения – также вызывает сомнения. Характер связи между неравенством и экономическим ростом дискуссионен. Эгалитаризм может как замедлять, так и ускорять экономический рост. Посткапиталистические концепции представляются более радикальными, и более оригинальными. Дискурс перехода к сетевому обществу позволяет правдоподобно интерпретировать диффузию власти, подъем предпринимательства и креативного класса. Значима и концепция “негативного суверенитета“ в XXIв.: она показывает невозможность ликвидации государства с помощью военно-политических мер, предпринимаемых соседями. Негативный суверенитет также сопровождается проблемами в сборе налогов и невозможностью предоставления слабым государством социального обеспечения и других общественных благ. Радикальный вариант левой утопии, включающий борьбу за безусловный базовый доход, предполагает ликвидацию наемного труда, рост автоматизации, сведение на нет прежней трудовой этики. Такой вариант инклюзивен, охватывает широкие слои населения, однако в реальности его финансово-экономических возможностей сохраняются обоснованные сомнения

2226 37

THE STRUCTURE OF THE FIELD OF ECONOMIC KNOWLEDGE: POSSIBILITIES AND LIMITS OF PUBLIC

Issue 1 from 03.02.2015

В работе рассматриваются социологические предпосылки широких экономических дискуссий. В центре внимания оказываются темы, которые представляются наиболее важными для референтных групп – власти, бизнеса, СМИ, зарубежных коллег. Показаны механизмы вытеснения проблем, которые могут быть признаны важными и актуальными самим ученым сообществом, на периферию экономического знания. За исследователями, которые занимаются темами, выходящими за рамки интересов референтных групп, не признается право на оспаривание. Такое положение характерно не только для неортодоксальных экономических теорий, но и для либерализма и мейнстрима. Как следствие, результаты экономических дискуссий оказывают сравнительно малое влияние на развитие общества.

1089 1

Authoritative Discourse of Russian Economist

Issue 6 from 17.12.2015

В работе рассматриваются основные концепты современного российского экономического дискурса, доказывается, что главным становится перформативный, а не констатирующий элемент высказывания. Идеология, к которой принадлежит авторитетный дискурс, – вульгарный либерализм, формирующий одинаковый подход к рынкам медицинских, образовательных, сексуальных, религиозных и других услуг и товаров. Авторитетный дискурс позволяет конструировать “правдоподобные миры”, однако в целом он нейтрален по отношению к реальности, а отдельные теории в его рамках могут быть и откровенно антиреалистичными. Использование концепта методологического индивидуализма позволяет упразднить проблему соответствия теории и реальности. В результате главной функцией науки становится не получение нового экономического знания, но пропаганда, что роднит экономику с теологией.  

1314 1

“Actor-Network-Theory” of B. Latour and “Culture Factor” in the Analysis of Economic Processes

Issue 3 from 17.06.2017

Б. Латур различает “социологию социального” и “социологию ассоциаций”. Аналогично можно говорить об “экономике экономического” (экономической теории) и экономике городов, регионов, стран, отраслей. Конструктивизм предполагает включение исследователя в сеть взаимосвязей с другими акторами и актантами, реконструкцию рассматриваемой ситуации. В отличие от этой неокантианской схемы в традиционном дискурсе поведение субъекта предполагается относительно независимым по отношению к объекту. Модель “человека культурного” может существенно противоречить “экономическому человеку”. Культура предполагает, что индивиды включены в определенный контекст, политику, религию, технику, ландшафт. Однако попытка рассматривать культуру как исключительно экзогенный, детерминирующий хозяйственное поведение фактор обречена на провал. Культура – часть познающего субъекта, и последний должен пересмотреть основания собственного мышления, чтобы понять влияние культуры на других людей. Отказ от такого пересмотра зачастую приводит к ошибкам.

1101 4

Discourse of Russian modernization: inevitability of the next failure

Issue 6 from 17.12.2017

Теория модернизации предполагает наличие "магистрального пути", следуя по которому отсталые страны могут добиться богатства и догнать развитые. Для этого необходимо заимствовать не только технологии, но и институты западных стран. Часть ученых относится к этой теории скептически. Ее критиковали историки, наличие магистрали отрицалось школой миросистемного анализа (Дж. Арриги, И. Валлерстайн), а исторических законов (историцизм) – отрицается австрийской школой. Если появление СССР рассматривалось как подтверждение теории модернизации в ее марксистской версии, то его распад и возврат к капитализму, сопровождавшийся большими потерями национального богатства, деиндустриализацией, ростом преступности, стал свидетельством ее провала. После стабилизации вновь возникает дискурс модернизации, возврата России на магистральный путь развития. Однако ХХI столетие – время постмодерна, когда действуют другие социальные акторы, и дискурс модернизации превращается в идеологическую конструкцию, маскирующую неадекватность российской экономической науки нынешним реалиям.

1269 4