В советский период истории России сложилась уникальная модель организации и управления, координации и планирования научных исследований, подготовки кадров высшей квалификации, решения научных и управленческих задач предприятий всех отраслей экономики. В условиях государственного планирования и отсутствия “рыночных” инструментов взаимоотношения между наукой, образованием и так называемым “реальным сектором экономики” регулировались централизованно¹.

Можно утверждать, что вся страна функционировала в режиме огромной мультинациональной мегакорпорации, где руководство страны фактически выступало “топ-менеджментом” многофункциональной тотальной компании. Формирование данного феномена связано с представлениями советских коммунистических лидеров первой трети ХХ в. о том, что все капиталистические предприятия и капиталисты стремятся к монополизации рынков, а государственные институты обслуживают интересы крупного капитала. Построенный на основе философских и концептуально-идеологических трудов отцам-основателям коммунистического движения закономерным представлялся этап “империализма” как высшей стадии развития капитализма [Ленин 1967, с. 299‒426].

С учетом подобных социально-политических и экономических представлений казалось логичным изъятие частной собственности в пользу государства, которое в дальнейшем должно было действовать в интересах всего народа, а не конкретных собственников. Многие формы управления страной стали приобретать корпоративный характер, в котором существует свой генеральный директор (в реалиях периода СССР — Генеральный секретарь ВКП(б)/КПСС), совет директоров (Политбюро), служба безопасности (весь силовой блок, включая органы государственной безопасности), подразделения планирования экономической деятельности (Госплан), научно-исследовательские подразделения R&D (Академия наук СССР и различные отраслевые научно-исследовательские институты), система подготовки кадров (высшие учебные заведения разного профиля) и т. д.

В столь специфических условиях государство фактически становилось централизованной корпорацией, в которой собиралась и анализировалась самая разнообразная информация. На ее основе руководство государства-корпорации принимало решения о том, где необходимо открывать предприятия, где размещать научно-исследовательские институты и образовательные заведения, какие кадры и ресурсы куда направлять, каковы условия оплаты труда и занятости работников, что и как развивать и поддерживать. Кроме того, определялись приоритетные направления развития по отраслями и страны в целом².

Социогуманитарное знание оказывалось в достаточно сложном положении, так как единственно верным “учением” признавались положения марксизма-ленинизма. Гуманитарные и социальные науки обязаны были подтверждать и научным образом обосновывать решения партии и правительства, пропагандировать преимущества советской модели устройства государства и общества, доказывать на основе исторического опыта и текущего состояния неизбежность построения социализма во всем мире. После отмены 6 статьи Конституции СССР в 1989 г. и полного отказа от государственного планирования стали происходить радикальные изменения во всех сферах жизни страны и ее граждан, начался процесс полной трансформации всей социально-политической и экономической модели. В области социогуманитарного знания были сняты все ограничения и наступил период свободного развития. Однако в обществе все еще сохранялись стереотипы о второстепенном и идеологическом характере социальных и гуманитарных наук, некой “второсортности” социогуманитарного образования [Соловей 2005].

Несмотря на дефицит финансирования и скептическое отношение отечественных элит к социогуманитарному знанию, за последние 30 лет наблюдаются положительные изменения, проявившиеся в возрождении и появлении многих научных школ, активном вовлечении российских ученых-гуманитариев, в том числе и талантливой молодежи, в мировую науку. [Гохберг, Городникова, Китова 2011]. Вместе с тем при определенных попытках развития междисциплинарных подходов и даже частичной конвергенции по-прежнему сохраняется обособленность и нередко противопоставление отдельных гуманитарных или общественных наук и дисциплин своим ближайшим “сородичам” [Ковальчук 2011; Kovalchuk 2011].

В условиях обострения геополитического противостояния и усиления глобальной конкурентной борьбы после августа 2008 г., при возникновении новых “гибридных” форм ведения войны, резком росте противостояния и уровня конфликтности в информационном поле политические элиты России и других постсоветских стран все больше приходят к пониманию важного значения социогуманитарного знания и связанных с ним технологий³. Тем не менее в целом еще отсутствует устойчивое понимание функционала, инструментария и перспектив применения социогуманитарного знания и связанных с ним технологий на практике.

С начала 2000-х гг. регулярно анализировались нормативно-правовые документы федерального уровня, направленные на реформирование системы управления наукой и высшим образованием в Российской Федерации. Помимо критического сравнения правовой и финансово-экономической базы, особое внимание уделялось изучению концепций и планов долгосрочного развития науки, высшего образования и бизнеса. Сравнивались модели управления и принятия решений в научно-образовательной сфере не только в России, но и в странах ЕС, СНГ, ЕАЭС и др.

В рамках проведения исследований по теме использовался метод контент-анализа многочисленных нормативно-правовых документов федерального и субъектного уровней как законодательной, так и исполнительной ветвей власти. К сожалению, можно констатировать, что при разработке и реализации федеральных и ведомственных целевых программ, государственных программ и национальных проектов, многочисленных концепций, стратегий и программ развития во многом доминировали индивидуальные взгляды и особенности их авторов на прошлое, настоящее и будущее Российской Федерации.

В отсутствие общественного консенсуса по ключевым вопросам нередко одновременно существовали и пытались реализовываться методически взаимоисключающие подходы. При этом социогуманитарному знанию в большинстве случаев отводилось и отводится вспомогательная и второстепенная роль. В частности, одна из самых серьезных попыток концентрации государственных ресурсов и определении приоритетов для научных ответов на большие вызовы была предпринята при подготовке Стратегии научно-технологического развития России, но и там социальные и гуманитарные науки не отнесены к перспективным направлениям, а только упоминается необходимость учета их методов.

В общей сложности за последние 15 лет проводилось экспертное интервьюирование более 100 руководителей высшего и среднего звена в сферах управления наукой, высшим образованием и бизнесом с целью выявить их взгляды на роль и значение социогуманитарного знания. Сбор и анализ данной специфической информации был связан с профессиональной деятельностью автора статьи в области подготовки многочисленных научных мероприятий, координации научных и научно-образовательных проектов, руководством исполнения государственных контрактов по заказу ряда федеральных органов исполнительной власти.

В данной статье акцент прежде всего сделан на определение роли и значения социогуманитарного знания для развития науки и техники, планирования подготовки кадров, прогнозирования наиболее перспективных и приоритетных продуктов и/или услуг в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Некоторые тезисы и результаты исторических исследований выносились на обсуждение ученых и исследователей в форме докладов и сообщений на междисциплинарных научных мероприятиях, а также были опубликованы в рецензируемых научных средствах массовой информации [Фомин-Нилов 2018].

Процесс трансформации Российской Федерации от советского государства-корпорации к современной, правовой и демократической стране привел к непрерывному реформированию таких важнейших и ключевых для устойчивого развития любого государства и общества сфер, как наука и высшее образование [Яковлева 2017, с. 144‒152]. В новых политических и экономических условиях очевидно назрела необходимость отказаться от советской модели, где задачи ставились централизованно и ресурсы выделялись директивным способом.

Одновременно произошло разрушение управленческих и логистических цепочек, а многие ключевые элементы системы были ликвидированы. При этом управленческая культура в среднем по стране оказалась достаточно инертной и консервативной, препятствующей как переходу к ускоренной модернизации науки и образования, так и формированию новой модели взаимодействия науки, образования и бизнеса.

В результате наступил глубокий кризис в сфере генерации нового знания, резко сократились возможные пути внедрения и применения результатов научных исследований в реальном секторе экономики, а торгово-промышленные и финансовые круги во многом стали воспринимать науку и высшее образование в качестве бессмысленной социальной нагрузки.

Во многом интуитивно и без должного уровня экспертно-аналитической проработки рассчитывается оптимальная модель, позволяющая повысить эффективность и конкурентоспособность отечественного сектора науки и высшего образования. Методом проб и ошибок определяются условия для коммерциализации результатов исследований, появления новых рынков товаров и услуг или усиления позиций на существующих. Заодно идет активный поиск баланса между бюджетными и внебюджетными источниками финансирования науки и высшего образования [Мельников 2012, с. 47‒61].

В настоящее время существующую модель можно охарактеризовать как гибридную, в которой сочетаются элементы тотального государственного планирования и прогнозирования с современными финансово-экономическими и правовыми инструментами, позволяющими получать ответы на большие вызовы. Подобная дихотомия не только препятствует устойчивому развитию науки и высшего образования, а скорее делает невозможным их прогрессивное развитие в XXI в. К 2012 г. стало очевидным разновекторное движение и наличие глубоких противоречий системы не только на уровне управления, но и культуры научно-образовательной деятельности, что в конечном счете и привело к реформе Российской академии наук в 2013 г. [Фомин-Нилов 2012; Фурсенко 2014].

На основе многолетнего наблюдения за процессами реформирования в сфере науки и высшего образования, попытками коммерциализации науки и привлечения “бизнеса”, общественно-политическими рефлексиями о необходимом проведении исследований и реализации образовательных программ на мировом уровне возникла авторская гипотеза о взаимосвязях фундаментальной науки, высшего образования и бизнеса, которую можно визуализировать следующим образом, и в настоящее время она имеет условное название “линза социогуманитарного знания”: (см. рис.).

Рис. 1. Линза социогуманитарного знания: наука-образование-бизнес

Левая шкала рисунка представлена условными финансовыми показателями, где наверху в плюсовой зоне размещен бизнес, который оценивается показателями доходности, прибыльности и маржинальности, а внизу в минусовой зоне расположены наука и исследования, где применяются иные критерии для оценки эффективности и результативности. При этом система образования ― связующее звено, где осуществляется подготовка кадров как для бизнеса, так и науки.

С точки зрения современной экономической науки лучшим, качественным и интересным бизнесом признается тот, который приносит максимальный уровень прироста капитала, делает своих собственников богаче и богаче. На протяжении всей истории человечества максимальный уровень стабильных доходов обеспечивался, в первую очередь, за счет новых открытий, изобретений, научных решений по повышению производительности или оптимизации издержек. В этом отношении даже использование административных ресурсов и монополизация тех или иных рынков ― во многом результат развития экономических наук или, по крайней мере, может быть ими просчитано и спрогнозировано.

В линейке наиболее успешных и привлекательных для инвесторов бизнесов в настоящее время занимают место самые высокотехнологичные предприятия, активно использующие результаты научно-исследовательской деятельности по самому широкому спектру научных направлений и проблем. Интересно, что самые привлекательные и высокорентабельные бизнесы начала XXI в. используют результаты фундаментальных научных исследований, которые на протяжении многих лет казались сугубо теоретическими и не имеющими потенциала для практического применения.

Фундаментальные научные исследования требуют колоссальных ресурсов и финансовых вложений, но конвертация полученных новых знаний в деньги во многих случаях возможна через десятилетия и даже нередко через столетия. В истории можно найти также множество примеров того, как научные исследования и разработки остались невостребованными и до сих пор не принесли каких-либо прямых или косвенных доходов. Иными словами, случается, что многие результаты исследований так и остаются в “серой или темной зоне”, а некоторые своевременно обнаруживаются и взлетают на уровень высокорентабельных бизнесов.

Закономерен вопрос: можно ли спрогнозировать инвестиционную привлекательность тех или иных научных исследований и разработок? Если можно, то с какой долей вероятности и с использованием каких технологий?

Ретроспективный анализ динамики развития человеческой цивилизации позволяет сделать вывод о том, что прогнозирование возможно с использованием методов социальных и гуманитарных наук. Исключительно важно не только понимать уровень развития технологий и промышленности (техническую возможность произвести продукт/товар/услугу), но и иметь представления о проблемах и опасениях, желаниях и мечтах людей, проживающих в том или ином географическом и культурном пространстве (желание людей приобретать продукт/товар/услугу).

Изучением человека во всех его проявлениях занимаются ученые в области социогуманитарного знания. Комплекс социальных и гуманитарных наук может формировать условную “линзу”, использование которой позволит выявить перспективные научные исследования и разработки, обеспечить их взлет и переход из минусового сектора в плюсовой. Знание особенностей человека, проживающего в определенном историко-культурном пространстве и конкретной социально-экономической среде, позволяет очень точно определить запросы и потребности, ради достижения которых человек готов жертвовать своим временем, силами и ресурсами. Очевидно, что структура и параметры “социогуманитарной линзы” имеют как базовые опции, характерные для всего человечества и периодов его проживания, так и региональной специфики.

Особого внимания заслуживает проблема взаимосвязи сферы образования с секторами бизнеса и науки. Достаточное количество образовательных программ пользуются настолько большим спросом у населения, что готово самостоятельно оплачивать обучение. В определенной степени люди готовы рассматривать образование как инвестиции, которые позволят найти хорошую работу и в дальнейшем компенсировать понесенные расходы [Каллас 2011, с. 185‒191].

В качестве яркой иллюстрации можно рассмотреть статистические данные по количеству обучающихся на первом уровне высшего образования (в бакалавриате) по социогуманитарным направлениям подготовки в России в 2019 г. (см. табл.).

Таблица. Количество обучающихся в России в 2019 году по данным ВПО-1

Абсолютными лидерами здесь оказались юристы, экономисты и менеджеры, где более 75% студентов учатся за собственный счет, что закономерно подтверждает наличие понятной траектории по трудоустройству. Очевидно, что специалисты этих трех направлений подготовки всегда востребованы бизнесом вне зависимости от уровня его конкурентоспособности и рентабельности. На самом деле научные решения и результаты исследований в этих научных областях также представляют значительный интерес для бизнеса и предпринимателей.

Следует обратить внимание и на такие направления подготовки, как лингвистика, международные отношения и зарубежное регионоведение, где доля обучающихся за собственные деньги, а не за счет средств федеральных налогоплательщиков также очень высока. Знание иностранных языков ― привлекательное конкурентное преимущество на российском рынке труда и позволяет значительно расширить круг потенциальных работодателей. При этом лингвистика как научное направление исключительно востребована в высокотехнологичных отраслях, а задачи транснациональных корпораций обусловливают спрос на изучение международных и региональных вопросов.

Вместе с тем многие интересные и перспективные образовательные программы вызывают категорическое неприятие со стороны населения, и люди готовы учиться, только за счет бюджетных средств или иных неличных источников. В случае использования приведенной иллюстрации – линзы социогуманитарного знания – можно констатировать, что даже условно фундаментальные с научной точки зрения специальности оказываются в “плюсовом секторе”, если их выпускники востребованы в бизнесе, находящемся в плюсовой зоне, и уровень востребованности тем выше, чем выше находится тот или иной бизнес.

В обязанность государства здесь входит своевременная реакция на происходящие изменения на рынке труда и рынке образовательных услуг, поддержка образовательных программ минусового сектора с одновременным стимулированием появления и развития большего количества образовательных программ плюсового сектора.

Наличие высокопрофессиональных специалистов, способных обеспечивать функционирование “социогуманитарной линзы”, умеющих изменять ее настройки в зависимости от специфики региона, социальных слоев и прочего, обеспечивает качество мониторинга текущего состояния, позволяет проводить аналитический маркетинг и заниматься максимально точным прогнозированием как в сфере развития науки и технологий, так и политической, и экономической активности населения.

***

Для научного и экспертно-аналитического обсуждения предлагается гипотеза о возможном применении социальных и гуманитарных наук для среднесрочного и долгосрочного прогнозирования перспективных технологий, товаров, продуктов и услуг, востребованных человеком, обществом и государством в текущих культурных и технологических условиях. Иначе говоря, социогуманитарное знание и связанные с ним технологии позволяют осуществлять аналитический маркетинг на самом высоком уровне при планировании любых проектов как в сфере бизнеса, так и государственных или некоммерческих инициатив.

Вместе с тем остается открытым вопрос о вариантах создания и о формате “линзы социогуманитарного знания”, в рамках которой каждое из научных направлений или небольших научных школ позволят обеспечить наиболее высокий и объективный уровень оценки и прогноза.

В условиях развития информационных технологий и цифровизации всех сфер деятельности исключительно важно сформировать специализированные научные базы данных и цифровые сети взаимодействия, позволяющие повысить оперативность и эффективность проводимых исследований по всему спектру социальных и гуманитарных наук. К сожалению, в данной сфере ученые-гуманитарии значительно отстают от своих коллег из других областей научного знания в силу своих консервативных и традиционных взглядов, а также определенной инертности в области подготовки научных кадров. В результате психологического и культурного сопротивления переход от бумажно-книгопечатной к цифровой культуре научных коммуникаций значительно затруднен, но неизбежен.

Особое внимание следует уделить вопросам государственного регулирования и использования средств налогоплательщиков для обеспечения стабильности всей системы функционирования науки и высшего образования на долгосрочную перспективу, включая подготовку высококвалифицированных кадров, без которых невозможно своевременно и качественно находить ответы на современные нестандартные вызовы.