Миграция и интеграция мигрантов – серьезный вызов для России в связи со стремительным притоком в страну представителей иных культур. Согласно последним данным Международной организации по миграции, Россия расположилась на третьем месте в мире по числу иммигрантов (http://publications.iom.int/bookstore/free/Migration_Initiatives2015.pdf). Такое положение дел обусловливает важность проведения грамотной политики взаимной адаптации мигрантов и принимающего населения. Необходимым условием успеха будет не только повышение уровня интеграционных установок среди мигрантов, но и готовность принимающего населения к межкультурному взаимодействию с инокультурными мигрантами. Связано это с тем, что успешность адаптации мигрантов зависит не только от их стратегий поведения в новом обществе, но и от аккультурационных ожиданий того, как должны мигранты включаться в жизнь принимающего общества и проходить аккультурацию в нем [Montreuil, Bourhis, Vanbeselaere 2004; Berry, 2006].

Согласно теории Д. Бери, аккультурационные ожидания принимающего общества образованы пересечением двух измерений: отношения к сохранению культуры мигрантов и отношения к межкультурным контактам с ними. Представители принимающего общества, придерживающиеся аккультурационного ожидания интеграции (мультикультурализма), поощряют мигрантов одновременно сохранять свое культурное наследие и поддерживать контакты с представителями принимающего населения. Другие же представители принимающего общества, придерживающиеся ассимиляции (плавильного котла), ожидают от мигрантов отказа от своего культурного наследия и взаимодействия в основном с представителями принимающего общества. Сторонники сегрегации выступают за сохранение мигрантами их культурного наследия, но не поощряют их контакты с представителями принимающего общества. Сторонники же исключения не приветствуют сохранение мигрантами их культуры в принимающем обществе, а также возражают против их контактов с представителями принимающего общества [Berry, 2006]. Исходя из выше сказанного, необходимость изучения предикторов аккультурационных ожиданий принимающего населения и его отношения к этническому разнообразию становится очевидной.

В настоящее время исследований, посвященных данной проблематике, мало, и порой они носят противоречивый характер. Из существующих стоит отметить пласт работ о предпочтении тех или иных аккультурационных ожиданий: ощущаемой принимающим населением угрозы в предпочтении тех или иных аккультурационных ориентаций [Bourhis, Dayan 2004; Montreuil, Bourhis 2001; Piontkowski, Rohmann, Florack 2002]; мультикультурной идеологии [Lebedeva, Tatarko, Berry 2016^a]; межкультурных контактов [Lebedeva, Tatarko, Berry 2016^b]; индивидуальных ценностей [Лепшокова, Вылегжанина 2017]; идентичности [Лебедева, 2009; Лебедева, Татарко 2009^а; Лепшокова 2012].

Особое внимание хочется обратить на исследования, посвященные роли идентичности принимающего населения на их установки по отношению к мигрантам. Если ясно, что этническая идентичность представителей принимающего населения может вести как к интеграции (при условии ее позитивности и низком уровне воспринимаемой угрозы), так и к ассимиляции мигрантов (при низком уровне позитивности этнической идентичности и высоком уровне воспринимаемой угрозы) [Лебедева, Татарко 2009^а, Лепшокова 2012], то с гражданской идентичностью не все так просто.

В большинстве российских исследований отмечается позитивная роль гражданской идентичности в межкультурном взаимодействии [Рыжова 2008; Лебедева, Татарко 2009^а; Лепшокова 2012; Фадеев 2017; Lepshokova, Lebedeva 2018]. Так, в исследованиях стратегий взаимодействия мигрантов и принимающего населения Москвы установлено, что у принимающего населения позитивная гражданская идентичность способствует предпочтению интеграции мигрантов. Получается, что позитивные чувства по отношению к своему государству, такие как гордость за свою страну и ощущение счастья от принадлежности к ней, ведут к предпочтению интеграции в межкультурном взаимодействии с мигрантами [Лебедева, Татарко 2009^а; Лепшокова 2012]. В исследовании взаимосвязи таких измерений гражданской идентичности, как национализм и патриотизм с установками по отношению к мигрантам установлено, что патриотизм (позитивная оценка своей принадлежности к ингруппе вне сравнения своей страны с другими странами) связан с позитивными установками по отношению к мигрантам, тогда как национализм (позитивная оценка ингруппы, основанная на сравнении своей страны с другими странами, на оценке ее как превосходящей другие страны) – с негативными [Григорян, Лепшокова 2012].

В своих последних исследованиях Л. Дробижева отмечает, что в структуре гражданской российской идентичности усиливаются патриотические чувства, базирующиеся на охранительных представлениях. Это обстоятельство подтверждает рост этноцентризма, препятствующего открытости в межнациональных отношениях и ограничивающего позитивное влияние гражданской идентичности на снятие этнического негативизма [Дробижева 2017]. Кроме того, социологические исследования показывают, что респонденты, чувствующие себя больше россиянами, чем людьми своей национальности, могут испытывать раздражение или неприязнь к представителям отдельных национальностей ( >>>> ).

Таким образом, различные аспекты гражданской идентичности оказывают как позитивное, так и негативное влияние на установки межкультурного взаимодействия. Если речь идет о валентности (позитивности-негативности), то в этом случае все ясно – более позитивная гражданская идентичность положительно связана с отношением к представителям аутгрупп. Что же касается выраженности гражданской идентичности, то здесь не все однозначно, поскольку она способна демонстрировать как позитивные, так и негативные связи с установками по отношению к мигрантам. Возникает вопрос от чего это зависит? На наш взгляд, пролить свет на это могут результаты недавно проведенных Институтом социологии РАН социологических опросов в России, которые свидетельствуют, что негативные установки по отношению к мигрантам зачастую демонстрируют люди с низким уровнем удовлетворенности жизнью ( >>>> ). Кроме того, в исследовании П. Фадеева, посвященном межэтническим установкам российских молодых рабочих, установлено, что неудовлетворенные жизнью рабочие в меньшей степени готовы принять человека другой национальности в трудовой и соседской сферах, чем рабочие, удовлетворенные жизнью. И только довольные жизнью и благосостоянием молодые рабочие чаще демонстрируют готовность к межэтническим контактам во всех сферах жизнедеятельности [Фадеев 2017].

В связи с этим мы полагаем, что связь гражданской идентичности с установками по отношению к этническому разнообразию может проявляться по разному у людей с низким и высоким уровнями удовлетворенности жизнью. Поэтому нами были сформулированы следующие гипотезы исследования:

Н1. У представителей принимающего населения с низким уровнем удовлетворенности жизнью гражданская идентичность отрицательно связана с принятием этнического разнообразия. Н2. У представителей принимающего населения с высоким уровнем удовлетворенности жизнью гражданская идентичность положительно связана с принятием этнического разнообразия. Н3. Позитивное отношение к этническому разнообразию положительно связано с аккультурационным ожиданием интеграции и отрицательно связано с аккультурационными ожиданиями ассимиляции, сегрегации и исключения.

Кроме того, в нашем исследовании мы постараемся ответить на вопрос: существует ли непрямой эффект гражданской идентичности на аккультурационные ожидания через отношение к этническому разнообразию у принимающего населения с низким и высоким уровнями удовлетворенности жизнью?

Для проверки гипотез выборка данного исследования была разделена на две подвыборки по уровню удовлетворенности жизнью: людей с высоким и низким уровнем удовлетворенностью жизнью (о процедуре разделения будет сказано ниже).

Методические принципы работы Опрос проводился в Москве. Выборку исследования составили 219 русских респондентов (66 мужчин и 153 женщины, от 16 до 68 лет, средний возраст 28,5 лет), родившихся в Москве либо проживающих в столице более 10 лет. Им предлагался для заполнения опросник, составленный на основе методик, позволяющих оценить аккультурационные ожидания принимающего населения по отношению к мигрантам и отношение респондентов к этническому разнообразию в целом, а также уровень гражданской идентичности.

Для измерения аккультурационных ожиданий принимающего населения использовалась методика Д. Берри, ранее апробированная Н. Лебедевой и А. Татарко на российской выборке [Лебедева, Татарко 2009^б]. В рамках настоящего исследования использована модифицированная версия данной методики [Лепшокова, Татарко 2017]. В оригинальной версии методики каждое аккультурационное ожидание оценивается при помощи четырех вопросов, связанных со следующими сферами жизни мигрантов: культура, язык, включенность в сообщества, дружеские связи. В модифицированную версию добавлено еще по четыре утверждения на каждую шкалу. Данные утверждения касаются других сфер жизни мигрантов: семья, работа, обучение детей, место проживания. В результате каждое аккультурационное ожидание модифицированной версии оценивается при помощи восьми утверждений, с каждым из которых респондент должен выразить степень согласия по пятибалльной шкале (от 1 – абсолютно не согласен до 5 – абсолютно согласен). Пример пункта шкалы “Интеграцияˮ: “Я считаю, что мигранты должны как сохранять свои культурные традиции, так и осваивать русскиеˮ, α-Кронбаха=0,83. Пример пункта шкалы “Ассимиляцияˮ: “Мигрантам следует дружить только с россиянамиˮ, α-Кронбаха=0,72. Пример пункта шкалы “Сегрегацияˮ: “Мигрантам следует участвовать только в тех видах деятельности, где участвуют члены их этнической группыˮ, α-Кронбаха=0,84. Пример пункта шкалы “Исключениеˮ: “Я считаю, что мигрантам не важно, как поддерживать свои культурные традиции, так и усваивать русскиеˮ, α-Кронбаха=0,83.

При анализе отношения к этническому разнообразию [Florack, Bless, Piontkowski 2003] респондентам предлагалось по шестибалльной шкале (1 – абсолютно не согласен до 6 – абсолютно согласен) оценить степень согласия с 10 утверждениями, касающимися этнического разнообразия и отношения к нему. Например: “Я позитивно отношусь к тому, что Москва становится все более этнически разнообразным городомˮ; “Люди разных национальностей, живущие вокруг, делают нашу жизнь лучшеˮ, α -Кронбаха=0,77.

Гражданская идентичность [Roccas 1997] оценивалась на основе данных шестибалльной шкалы (1 – абсолютно не согласен до 6 – абсолютно согласен). Выявлялась степень согласия с семью утверждениями, касающимися гражданского самосознания. Например: “Когда я говорю о россиянах, я использую местоимение “мы”, а не “они” ˮ; “Для меня очень важно быть россияниномˮ, α-Кронбаха=0,91.

По шестибалльной шкале определялась степень удовлетворенности жизнью респондентов (1 – абсолютно не согласен, 6 – абсолютно согласен) [Diener, Emmons, Larsen, Griffin 1985]. Они должны были оценить степень согласия с пятью утверждениями (одно из них – “В целом, моя жизнь близка к идеалуˮ, α-Кронбаха=0,83). В конце опросника находился блок вопросов, направленных на выявление социально-демографических характеристик испытуемых: пол, возраст, образование, уровень дохода, национальность.

Для математико-статистической обработки данных использовался статистический пакет SPSS 22.0 с приложением AMOS 22.0. Применялись следующие методы обработки данных: описательная статистика, показатель надежности (согласованности) шкал коэффициент α-Кронбаха, мультигрупповой путевой анализ, оценка непрямого эффекта методом максимального правдоподобия (Maximum Likelihood, ML) с использованием 5000 псевдовыборок бутстреппинга.

Проверка выдвинутых гипотез Напомним, что в рамках настоящего исследования мы разделили выборку на две подвыборки: людей с низким и высоким уровнем удовлетворенностью жизнью. Разделение выборки поможет увидеть универсальные и специфические взаимосвязи гражданской идентичности, отношения к этническому разнообразию и аккультурационных ожиданий у людей с разным уровнем удовлетворенностью жизнью. Шкала удовлетворенности жизнью 6-балльная, деление выборки проходило по срединному значению шкалы – 3,5. Респонденты, у которых среднее значение по шкале удовлетворенности жизнью было 3,5 и выше, вошли в подвыборку с высоким уровнем удовлетворенности жизнью, остальные, соответственно, вошли в подвыборку с низким уровнем удовлетворенности жизнью.

В таблице 1 представлены результаты сравнения средних значений с помощью t-критерия Стьюдента. Таблица 1 Сравнение средних значений основных переменных исследования у респондентов с разным уровнем удовлетворенности жизнью

Данные представленные в таблице 1 свидетельствуют о том, что гражданская идентичность в двух подвыборках имеет значения немногим выше срединного значения 6-и балльной шкалы (3,92 и 3, 68). Позитивность отношения к этническому разнообразию чуть выше у респондентов с высоким уровнем удовлетворенности жизнью, однако эти различия статистически незначимы. Аккультурационное ожидание интеграции имеет высокие значения в двух подвыборках, так как выше срединных значений шкал (3), тогда как аккультурационные ожидания ассимиляции, сегрегации и исключения выражены слабо, так как ниже срединного значения шкал. Кроме того аккультурационные ожидания сегрегации и исключения статистически значимо выше в группе представителей принимающего населения с низким уровнем удовлетворенностью жизнью.

Для проверки гипотез исследования применялся мультигрупповой путевой анализ на двух подвыборках: (1) представителях принимающего населения с низким уровнем удовлетворенности жизнью и (2) представителях принимающего населения с высоким уровнем удовлетворенности жизнью. В таблице 2 представлена инвариантность модели взаимосвязи гражданской идентичности, отношения к этническому разнообразию и аккультурационных ожиданий. Таблица 2 Инвариантность модели взаимосвязи гражданской идентичности, отношения к этническому разнообразию и аккультурационных ожиданий

Данные, представленные в таблице 2, свидетельствуют о наличии метрической инвариантности в нашей модели, поскольку ∆CFI

В результате мультигруппового путевого анализа выяснилось, что гражданская идентичность негативно значимо связана с отношением к этническому разнообразию у представителей принимающего населения с низким уровнем удовлетворенности жизнью, тогда как у представителей принимающего населения с высоким уровнем удовлетворенностью жизнью данная связь позитивная, но незначимая. Отношение к этническому разнообразию позитивно значимо связано с аккультурационным ожиданием интеграции, негативно значимо связано с аккультурационными ожиданиями ассимиляции, сегрегации и исключения в двух подвыборках.

Кроме того, при оценке непрямых эффектов гражданской идентичности на аккультурационные ожидания через отношение к этническому разнообразию с помощью оценки методом максимального правдоподобия (Maximum Likelihood, ML) с использованием 5000 псевдовыборок бутстреппинга выяснилось, что в выборке представителей принимающего населения с низким уровнем удовлетворенности жизнью существует значимый непрямой негативный эффект гражданской идентичности (β = − 0,13, p 

Таким образом, результаты подтвердили высказанное предположение о том, что представители принимающего населения, не удовлетворенные своей жизнью, демонстрируют большую склонность к сегрегации и исключению мигрантов, нежели удовлетворенное своей жизнью принимающее население. Это отчасти согласуется с результатами недавно проведенного Павлом Фадеевым исследования молодых рабочих Москвы и московского региона. Подтвердилась гипотеза, что у неудовлетворенных жизнью представителей принимающего населения высокий уровень выраженности гражданской идентичности ведет к негативному отношению к этническому разнообразию. Вероятно, это связано с тем, что такие люди видят причины своих проблем и неудач, как правило, в других, отличных от них людях, которых и обвиняют в своих бедах. Если же в такое отношение к собственным проблемам вплетаются отношения с мигрантами, принадлежащими к этническим меньшинствм, то у принимающего населения гражданская идентичность служит основой для разделения на “мыˮ и “ониˮ. При этом “они” оказываются источником всех неудач.

Похожие результаты получены в исследовании М. Веркайтена, проведенном в Нидерландах в 2009 г. среди голландских подростков. Обнаружено, что те, у кого была сильна идентификация с голландской нацией, чувствовали угрозу своим национальным интересам, убеждениям и ценностям, исходящую от иммигрантов и меньшинств, и, как следствие, не стремились поддерживать мультикультурализм и права меньшинств [Verkuyten 2009]. Уместно сказать и о другом исследовании Веркайтена, в котором были протестированы гипотезы мультикультурализма на группе представителей голландского принимающего общества. Оказалось, что чем меньше голландцы идентифицировали себя со своей этнической группой, тем больше одобряли мультикультурализм, в основе которого лежит принятие этнического разнообразия [Verkuyten 2005].

Учитывая тот факт, что этническая русская идентичность и гражданская российская идентичность тесно переплетены в самосознании русских [Гудков 1994; Лепшокова 2012; Лебедева, Лепшокова Галяпина 2016; Galyapina, Lebedeva, van de Vijver 2018], мы отчасти можем провести параллель с вышеупомянутым исследованием. Однако, по нашим данным, в отечественном социокультурном контексте гражданская идентичность негативно связана с принятием этнического разнообразия только у людей с низким уровнем удовлетворенности жизнью.

Вторая гипотеза нашего исследования, согласно которой у представителей принимающего населения с высоким уровнем удовлетворенности жизнью гражданская идентичность положительно связана с отношением к этническому разнообразию, не подтвердилась. Однако в этом случае не обнаружилось и негативной связи между выраженностью гражданской идентичности и отношением к этническому разнообразию, как в подвыборке с низким уровнем удовлетворенности жизнью. На наш взгляд, это свидетельствует о том, что истинная причина негативного отношения к представителям аутгрупп – не гражданская идентичность, а именно неудовлетворенность жизнью.

Гражданская идентичность сама по себе выступает нейтральным фактором отношения к этническому разнообразию и мигрантам: это видно на примере отсутствия связи гражданской идентичности с отношением к этническому разнообразию и аккультурационными стратегиями в группе с высокой удовлетворенностью жизнью. Как видно из таблицы 1, гражданская идентичность статистически значимо не различается у людей, удовлетворенных и неудовлетворенных жизнью. Это лишний раз подтверждает, что среди неудовлетворенных жизнью гражданская идентичность, скорее всего, служит основой для отделения “своихˮ от “чужихˮ. Свидетельствует об этом и проверка непрямого эффекта гражданской идентичности на аккультурационные ожидания через отношение к этническому разнообразию у принимающего населения с низким и высоким уровнями удовлетворенности жизнью.

В результате оценки непрямого эффекта выяснилось, что у представителей принимающего населения с низким уровнем удовлетворенности жизнью высокий уровень гражданской идентичности отрицательно связан с ожиданием интеграции мигрантов и позитивно – с ожиданиями ассимиляции, сегрегации и исключения; данные связи опосредуются отношением к этническому разнообразию. То есть, чем сильнее выражена гражданская идентичность у людей с низким уровнем удовлетворенности жизнью, тем негативнее их отношение к этническому разнообразию, и это, в свою очередь, ведет не к интеграции, а к предпочтению ассимиляции, сегрегации и исключению мигрантов. Здесь также стоит отметить, что у людей с высоким уровнем удовлетворенности жизнью непрямой эффект гражданской идентичности на аккультурационные ожидания через отношение к этническому разнообразию не обнаружен.

Наконец, подтвердилась третья гипотеза нашего исследования: отношение к этническому разнообразию положительно связано с аккультурационным ожиданием интеграции и отрицательно – с аккультурационными ожиданиями ассимиляции, сегрегации и исключения. Этот результат косвенно совпадает с результатами исследования, проведенного среди шведских школьников. Установлено, что в шведских школах с высоким уровнем этнического разнообразия в большей степени поддерживается установка на мультикультурализм и на взаимную адаптацию иммигрантов и этнического большинства, чем в этнически гомогенных школах [Jonsson, Laftman, Rudolphi, Walden 2013].

Подводя итоги, следует отметить, что выявлению проблем в межкультурных отношениях отчасти помогло психологическое состояние представителей принимающего населения, а именно – уровень их удовлетворенностью жизнью. Ранее исследователи фокусировались лишь на прямой связи гражданской идентичности с установками по отношению к мигрантам [Лебедева 2009; Татарко 2004, Лепшокова 2012]. Такой подход не позволял уловить возможные психологические механизмы, способствующие изменению установок по отношению к мигрантам. В нашем исследовании обнаружено, что у людей с низким уровнем удовлетворенности жизнью общее (генерализованное) отношение к этническому разнообразию выступило медиатором связи гражданской идентичности и аккультурационных ожиданий, тем самым вскрыв степень принятия этнического разнообразия как психологического механизма, лежащего в основе влияния гражданской идентичности на аккультурационные ожидания у людей, неудовлетворенных своей жизнью.

Таким образом, был получен положительный ответ на поставленный нами вопрос о том, существует ли непрямой эффект гражданской идентичности на аккультурационные ожидания через отношение к этническому разнообразию у принимающего населения с разными уровнями удовлетворенности жизнью. Поэтому, если мы хотим, чтобы межкультурные отношения в России стали более гармоничными, нужно повышать те параметры, которые составляют индекс удовлетворенности жизни российского населения.