DOI: 10.31860/0131-6095-2020-2-234-239

<strong>XXII НАУЧНЫЕ ЧТЕНИЯ РУКОПИСНОГО ОТДЕЛА ПУШКИНСКОГО ДОМА</strong>

23-24 октября 2019 года состоялись ежегодные Научные чтения Рукописного отдела Пушкинского Дома.

В первый день конференции с докладами выступили сотрудники Рукописного отдела, Литературного музея, Отдела новой русской литературы и приглашенные исследователи. Круг интересов докладчиков преимущественно был локализован на истории формирования музейной коллекции Пушкинского Дома и взаимосвязи изобразительных материалов, отложившихся в фондах Рукописного отдела, с историко-литературным контекстом XIX и XX веков. Такая тематическая специализация отчасти оказалась в русле архивных изысканий, проведенных авторским коллективом Рукописного отдела в ходе большого исследовательского проекта, который завершился изданием указателя «Художники, скульпторы, архитекторы, искусствоведы и коллекционеры XVIIIXX веков в фондах и коллекциях Рукописного отдела Пушкинского Дома: Творческие и биографические материалы» (СПб., 2018; Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2017 год).

Л. К. Хитрово (Санкт-Петербург) в докладе «Герхард фон Рейтерн: отклик художника на смерть В. А. Жуковского» напомнила историю дружеских и родственных взаимоотношений художника и поэта и обратила особое внимание на неопубликованное письмо Рейтерна к Плетневу, отправленное 15/27 августа 1852 года из Франкфурта-на-Майне в Петербург. В письме, автограф которого находится в Рукописном отделе Пушкинского Дома, содержится отклик художника на церемонию захоронения праха Жуковского в Александро-Невской лавре. Обратившись к творчеству Рейтерна, докладчица впервые истолковала замысел известной картины «Святое семейство. Поклонение Марии младенцу Христу с Иоанном Крестителем» (1858) как образно-символическую интерпретацию событий последних дней жизни поэта. Выступление сопровождалось демонстрацией портретных изображений жены и детей Жуковского, позволивших обнаружить их сходство с персонажами полотна Рейтерна. Хитрово также высказала ряд наблюдений, касающихся символической атрибутики живописного «текста», раскрывающего события духовной жизни Жуковского.

Художественной элите рубежа ХIХ-ХХ веков был посвящен доклад М. О. Александровой «Рисовальные вечера в мастерской Е. С. Зарудной-Кавос (по материалам Рукописного отдела и музея Пушкинского Дома»). На основании дневника и записной книжки из личного фонда художницы Зарудной-Кавос докладчица представила краткий абрис истории возникновения и атмосферы рисовальных вечеров, организованных сначала в мастерской на Кирочной улице, а затем на Каменноостровском проспекте в Санкт-Петербурге в 1887-1893, 1899-1900 годах. Исследование эго-документов Зарудной-Кавос, в которых упоминаются встречи с такими представителями академической живописной школы, как И. Е. Репин, В. В. Матэ, О. Э. Браз, выявило новые детали и сюжеты, дополняющие известные мемуарные свидетельства о русской художественной жизни конца XIX — начала ХХ века. Доклад был проиллюстрирован редкими альбомными рисунками Зарудной-Кавос из собрания Литературного музея.

Е. В. Кочнева (Санкт-Петербург) выступила с сообщением «Наследие портретиста К. А. Горбунова в Пушкинском Доме (по материалам фонда Б. Л. Модзалевского)». Впервые были исследованы архивные документы, касающиеся поступления в Пушкинский Дом серии живописных и графических работ известного портретиста Кирилла Антоновича Горбунова (1822-1893) с изображениями русских литераторов натуральной школы (В. Г. Белинского, В. П. Боткина, А. В. Кольцова и Н. В. Станкевича). В конце 1900-х — начале 1910-х годов эти полотна были приобретены старшим ученым хранителем Пушкинского Дома Б. Л. Модзалевским у дочери художника Н. К. Васильевой-Горбуновой и впоследствии переданы им в Литературный музей. Историю формирования коллекции Кочнева восстановила по письмам Н. К. Васильевой к Модзалевскому, хранящимся в Рукописном отделе.

Л. Г. Агамалян (Санкт-Петербург) в докладе «Материалы искусствоведа В. Я. Адарюкова в Пушкинском Доме» описала коллекцию фототипий с литографированных портретов, поступившую в 1928 году в фонды музея ИРЛИ от Л. Б. Модзалевского. Исследовательница установила, что эти изображения являются частью подготовительных материалов к фундаментальному труду известного искусствоведа В. Я. Адарюкова «Словарь русских литографированных портретов» (первый том вышел в 1916 году), созданному по образцу и в продолжение другого известного масштабного научного издания — «Подробного словаря русских гравированных портретов» Д. А. Ровинского. Хранящаяся в фондах Литературного музея Пушкинского Дома коллекция включает 540 единиц фототипий, разложенных по конвертам в алфавитном порядке от «А» до «Я». При этом портреты, начиная с буквы «Е», представляют собой иллюстрации к описаниям литографий для второго и третьего томов словаря, рукопись которых, направленная для издания в Главмузей, в 1917 году была бесследно потеряна. По заключению Агамалян, коллекция фототипий, составленная Адарюковым, является ценным источником для искусствоведов, культурологов и литературоведов, исследующих русский портрет XVIIIXIX веков. Доклад также содержал информацию о других материалах Адарюкова по иконографии русских писателей, хранящихся вфондах музея.

Темой выступления Т. С. Царьковой (Санкт-Петербург) «Аойя — это значит „последний“: о неизвестных рисунках К. Петрова-Водкина» стала история книги К. С. Петрова-Водкина «Аойя. Приключения Андрюши и Кати в воздухе, под землей и на земле» (Пг.: Грядущий день, 1914). Художник проиллюстрировал свою повесть многочисленными рисунками. Идея вновь опубликовать ее возникла уже в советское время. В связи с этим замыслом в 1922 году была создана новая серия работ (графика и акварели), однако второе издание так и осталось неосуществленным. Докладчица выдвинула версию о цензурном отводе авторского текста, противоречащего советской идеологии. На примерах из дореволюционного издания была гипотетически реконструирована ситуация, при которой Петров-Водкин мог отказаться переписывать свою повесть в соответствии с антирелигиозными установками рабоче-крестьянского государства. Выступление сопровождалось демонстрацией фотографий, фиксирующих «вторую редакцию» иллюстраций Петрова-Водкина к его повести, из собрания Рукописного отдела, которые в настоящее время остаются неизвестными для исследователей творчества художника. Выявленные графические материалы к неосуществленному изданию являются далеко не единственными произведениями графического искусства, которые со временем должны составить каталог «неизвестного» Петрова-Водкина.

Доклад Е. В. Виноградовой (Санкт-Петербург) «Рисунки Т. Г. Гнедич как источник изучения биографии и творчества поэта» был посвящен таким, на первый взгляд, внелитературным материалам, как рисунки и графические наброски из дневников. Исследовательница охарактеризовала стилистику рисовальной манеры, менявшуюся с течением времени и обстоятельствами трагической жизни автора, отметив, что наивный рисунок отражал неизменный оптимистический настрой и детскую непосредственность, присущие этой творческой личности. Виноградова как обработчик фонда и публикатор материалов фонда Гнедич в Рукописном отделе Пушкинского Дома описала случаи, когда графические зарисовки послужили основанием для атрибуции некоторых биографических материалов, таких как фотография усадебного дома Гнедичей и портреты матери. Уникальным свидетельством лагерного периода жизни поэтессы оказался рисунок с изображением шахматных фигур, благодаря которому удалось определить адресата стихотворения Гнедич и приблизительную дату его написания. Стремление украсить эпистолярное общение рисованными авторскими открытками — закономерная часть литературного быта, державшегося по большей части на дружеской поддержке и творческих контактах. Так, графический набросок сказочного кота в сапогах, вложенный в поздравительное письмо от неизвестного лица, помог установить имя этого корреспондента: им оказалась литературный редактор Г. Д. Левитина, начинавшая свою профессиональную деятельность как секретарь редакции детских журналов «Чиж» и «Еж». Такая же самодельная открытка, подписанная Гнедич для Левитиной, хранится в семье сына Левитиной, В. В. Домбровского. В конце доклада был продемонстрирован эскиз Гнедич, подготовленный ею для обложки сборника стихов «Этюды. Сонеты». Книга вышла из печати только после смерти поэтессы в 1977 году в оформлении художницы Аси Векслер. В настоящее время идет подготовка к изданию нового сборника избранных стихотворений, в котором авторский рисунок займет свое законное место.

Два последних доклада первого дня Чтений вернули аудиторию в лоно историко-литературной проблематики. Авторы выступлений представили продолжение своих многолетних исследований, благодаря которым в историю литературы и филологической науки возвращаются забытые имена.

А. В. Востриков (Санкт-Петербург) в своем сообщении «Татьяна Матвеевна Глаголева-Берхен и ее архив» представил вниманию аудитории собранные им биографические сведения о жизни одной из выпускниц и впоследствии преподавательницы Петербургских Высших женских (Бестужевских) курсов — Т. М. Глаголевой-Берхен (1885-1962). Примечателен ее вклад в филологическую науку: по характеристике П. Н. Беркова, она стала «одной из первых исследовательниц русской литературы XVIII века». Особенно значимы ее работы, посвященные биографии и творчеству Антиоха Кантемира, при подготовке которых в архивах были выявлены ранее неизвестные автографы. По причинам личного характера научные изыскания Глаголевой были полностью завершены к концу 1920-х годов, и ко времени передачи ее архива в Пушкинский Дом (спустя десять лет после кончины) ее имя оказалось практически забыто, а творческое наследие этой талантливой ученицы В. В. Сиповского осталось не востребованным. Между тем целый ряд материалов, хранящихся в фонде № 723 Рукописного отдела, до сих пор не утратил актуальности, в частности оставшееся не опубликованным в начале 1920-х годов продолжение исследовательских работ о Кантемире. Фонд Глаголевой открывает также неизвестные грани ее творческой натуры — поэтическое наследие, охватывающее более полувека, которое примечательно если не своими художественными достоинствами, то как отражение литературных вкусов и пристрастий автора. Наконец, особого внимания заслуживают написанные Глаголевой в конце жизни воспоминания о годах обучения и преподавания на Бестужевских курсах, содержащие подробности частной жизни курсисток и преподавательского состава этого прославленного высшего учебного заведения.

В докладе Т. В. Мисникевич (Санкт-Петербург) «Всероссийский Союз писателей и репрессивная машина: случай Д. А. Крючкова (по документам 1924-1926 гг.)» был рассмотрен сюжет, связанный с попытками Союза оказать помощь литераторам, чьи убеждения и образ мыслей не соответствовали идеологическим требованиям режима, установившегося в России в октябре 1917 года. На примере поэта-эгофутуриста Д. А. Крючкова (18871938), в 1923 году арестованного по делу русских католических общин восточного обряда, исследовательница описала деятельность Союза, который последовательно выстраивал линию защиты своих членов путем обращения как в официальные инстанции (ВЦИК, ОГПУ), так и в общественные правозащитные организации. В докладе были процитированы документы фонда Всероссийского Союза, хранящегося в Рукописном отделе Пушкинского Дома (письма и ходатайства Ф. Сологуба, Н. К. Муравьева, Е.П. Пешковой, Д. А. Крючкова и его родных, свидетельства А. П. Чапыгина и В. Я. Шишкова), в целом иллюстрирующие сопротивление творческой интеллигенции новой власти.

Программа заседаний 24 октября посвящалась юбилейной дате: 30-летию издания аннотированного каталога книг и рукописей в собрании выдающегося коллекционера Моисея Семеновича Лесмана.¹ Каталог, объединивший под своей обложкой результаты многолетней собирательской деятельности коллекционера и изысканий ученых, до сих пор представляет собой явление беспрецедентное. Обыкновенно не близкая натуре владельца-собирателя задача введения в научный оборот материалов личной коллекции стала приоритетной на страницах Каталога и была возложена на профессиональных историков литературы, подготовивших публикации ранее неизвестных рукописных документов. Вот уже тридцать лет Каталог остается ценным источником для продолжающихся историко-литературных исследований. В авторский коллектив Каталога в 1989 году вошли такие авторитетные в наши дни исследователи, как К. М. Азадовский, В. Э. Вацуро, В. П. Купченко, А. В. Лавров, Е. И. Лубянникова, А. Г. Мец и др. Многие закаталогизированные материалы из этого издания теперь образуют в Рукописном отделе Пушкинского Дома фонд М. С. Лесмана и его жены Н. Г. Князевой, по праву взявшей на себя после смерти супруга ответственную миссию сохранения коллекции и передачи шедевров книжного и рукописного собрания на государственное хранение.

Идея программы юбилейных Чтений восходила к содержанию Каталога 1989 года: докладчики познакомили аудиторию с неизвестными ранее автографами и рукописными источниками из коллекции Лесмана, тем самым вписав отдельные раритеты в контекст истории литературы.

Хранитель фонда М. С. Лесмана и Н. Г. Князевой Е. М. Аксененко (Санкт-Петербург) начала свое сообщение «Собрание М. С. Лесмана и миссия Н. Г. Князевой: издание Каталога и передача архива в Пушкинский Дом» с рассказа о работе над Каталогом видных ученых-филологов, благодаря которым издание стало заметным явлением научной и культурной жизни рубежа 1980-1990-х годов. Особое внимание Аксененко уделила роли Князевой в подготовке издания Каталога и ее многолетней деятельности, связанной с передачей материалов на государственное хранение. Оставаясь до конца своих дней преданной делу жизни супруга, Наталья Георгиевна исполняла высокую культурную миссию: за годы самостоятельной работы сама стала специалистом среди собирателей и фондообразователем многих государственных архивохранилищ, среди которых Рукописному Отделу и Литературному музею Пушкинского Дома было отдано предпочтение. С 1994 года, в течение последних 24 лет (вплоть до своей кончины) Наталья Георгиевна передала в Рукописный отдел Пушкинского Дома значительный корпус документов, который лег в основание учрежденного в 1995 году фонда М. С. Лесмана (№ 840), ныне представляющего собой архивное образование высокой историко-литературной ценности. Всего состоялось более 60 поступлений. Докладчица также коснулась проблемных вопросов обработки столь большого по объему и масштабного по временным рамкам фонда, отметив ценность научного издания Каталога 1989 года, который до сих пор не утратил актуальности в работе архивиста, библиофила и литературоведа. В заключение Аксененко подчеркнула все возрастающую научно-исследовательскую и экспозиционную значимость собрания.

М. М. Павлова (Санкт-Петербург) в сообщении «Материалы Федора Сологуба в собрании М. С. Лесмана» рассказала о происхождении этой части коллекции и представила наиболее ценные для исследователей документы. Среди бесспорных раритетов — неизданный сборник стихов Ф. Сологуба. Составителем и инициатором этого «самиздата» выступил известный историк литературы Иванов-Разумник, успевший еще при участии поэта (за две недели до его смерти) завершить начатое. Из трех подготовленных в конце ноября 1927 года машинописных копий сборника, вобравшего 91 стихотворение 1926-1927 годов, Лесману принадлежал особенный экземпляр (см.: Каталог, с. 282), который спустя два месяца в силу печальных обстоятельств получил статус мемориальной рукописи. Именно его держали в руках А. А. Ахматова, М. А. Кузмин, А. Н. Толстой, М. Л. Лозинский, А. Н. Тихонов, В. А. Рождественский, когда 5 марта 1927 года в зале Государственной капеллы они читали стихи признанного мэтра символистской культуры на вечере его памяти. Как свидетельство этого значительного события на полях сборника сохранились карандашные пометы Ахматовой и других участников той встречи. Другим объектом исследовательского внимания Павловой стал мемуарный документ — воспоминания Т. Н. Черносвитовой о гибели ее тетки Ал. Н. Чеботаревской, — который не только содержит весьма неожиданную версию трагических событий, но и несет в себе отпечаток деятельности Лесмана, записавшего это устное свидетельство (Каталог, с. 317). В докладе был представлен комментарий к ранее неизвестным фактам, зафиксированным коллекционером. Между тем собственно характер этого документа является красноречивым дополнением к портрету владельца, собиравшего как физически воплощенные ценности (автографы и книги), так и фрагменты нематериального мира, доступные только в непосредственном общении с носителями уходящей эпохи. В этом смысле Лесман был не только коллекционером, но и хранителем времени.

Темой выступления А. В. Лаврова (Санкт-Петербург) стали дневники актрисы В. А. Щеголевой (Каталог, с. 326), жены историка русского революционного движения и пушкиниста П. Е. Щеголева. Исследователь рассмотрел материалы коллекции Лесмана в соотношении с другими биографическими документами Щеголевой, находящимися в архивных фондах ИРЛИ и ИМЛИ (в том числе в неразобранной части фонда № 627), охарактеризовав весь корпус дневников как ценную хронику, содержащую важные и малоизвестные биографические факты семейной жизни известного деятеля и ученого и колоритные бытописания об артистической и литературно-художественной элите дореволюционного и советского времени. Докладчик подробно остановился на двух дневниках Щеголевой из фонда Лесмана (ИРЛИ): один из них представляет собой краткие записи за декабрь 1919 года, а другой — спонтанную хронику частной жизни 19231929 годов. Лавров проиллюстрировал свое выступление выразительными цитатами, запечатлевшими встречи в доме Щеголевых с известными писателями, художниками, музыкантами на фоне реалий петроградской бытовой разрухи.

Доклад Е. Р. Обатниной (Санкт-Петербург) «П. Е. Щеголев, Обезьяний царь и музейно-архивное дело РСФСР (из переписки 1918 года)» был построен на содержании неизвестного в эпистолярном наследии А. М. Ремизова письма, адресованного его старинному товарищу П. Е. Щеголеву. Исследовательница внесла коррективы в коллекционную атрибуцию Лесмана («Шуточное <письмо> в виде грамоты „Обезьяньей палаты“» — Каталог, с. 326), охарактеризовав документ как артефакт, созданный в эстетике делопроизводства Обезвелволпала, и вместе с тем объективный документ, который открывает неизвестный эпизод из биографии писателя и вносит некоторые поправки в современные биографические очерки, посвященные Щеголеву. Наблюдения докладчицы как историка Обезьяньей Великой и Вольной Палаты свелись к комментариям, раскрывшим игровую интригу письма, имевшего реальные основания, касающиеся создания в советской России такой институции, как Архив РСФСР. Обратившись к другим ремизовским автографам в коллекции Лесмана, Обатнина установила единственный известный в настоящее время случай самоидентификации Ремизова с его героем — обезьяньим царем Асыкой Первым, который был зафиксирован в ремизовской записке 1908 года, приложенной к инскрипту Ю. Н. Верховского (Каталог, с. 381). В 1908 году Ремизов как раз работал над своей «Трагедией о Иуде принце Искариотском», среди действующих лиц которой впервые появляется фантастический герой под именем Асыка Первый. Так еще до публикации трагедии обезьяний царь освоился в литературном быту писателей и поэтов символистского круга.

В сообщении Г. В. Петровой (Санкт-Петербург) «Новонайденные письма М. А. Волошина» речь шла о недавно обнаруженном в собрании Лесмана дополнении к опубликованному своду эпистолярного наследия поэта.² В описание Каталога (с. 288) закрались ошибки, касающиеся как характеристики, так и количества документов, впоследствии поступивших в Рукописный отдел ИРЛИ на хранение. Как установлено, ранее неизвестные письма Волошина относятся к 1916 году и адресованы не только М. С. Цетлиной (как это указано в Каталоге), но и ее супругу М. О. Цетлину. Дружеские взаимоотношения с семьей политэмигрантов, завязавшиеся еще в Париже весной 1915 года, сыграли важную роль в творческой биографии поэта второй половины 1910-х годов. Содержание новонайденных писем касается специфических особенностей жизни русской эмиграции в начале XX века и круга общих интересов корреспондентов. Как историко-литературный документ одно из писем (предположительно датированное началом декабря 1916 года) вносит важные коррективы в историю создания волошинского наброска «Бальмонт», впервые опубликованного во второй книге шестого тома Собрания сочинений (М., 2008). Описанный в докладе случай неучтенных писем в корпусе изданного эпистолярия на самом деле является отрадным показателем того, что часть коллекции Лесмана, переданная в Пушкинский Дом, несколько шире реестра, отраженного в Каталоге. В заключение своего доклада Петрова предоставила неизвестный автограф письма К. Бальмонта к М. С. Цетлин 1917 года, выявлению которого способствовало обращение к документам фонда Лесмана, еще не прошедшим архивную обработку.

В докладе О. А. Кузнецовой (Санкт-Петербург) «Дневники балетоманки: Материалы Л. Д. Блок в коллекции М. С. Лесмана» по архивным источникам освещается малоизвестная сторона биографии вдовы поэта, а именно подготовительный период балетных штудий (1928-1934), благодаря которым в последние пять лет ее жизни (1934-1939) был создан фундаментальный, энциклопедический труд, изданный посмертно в 1987 году под названием «Классический танец: История и современность». По дневникам, которые Л. Д. Блок вела на протяжении 1928-1934 годов, докладчица проследила этапы изучения балетных спектаклей. В 1928-1929 годах Л. Д. Блок вошла в группу клакёров, поддерживающих выступления М. Т. Семеновой, в дневниковых записях этих лет она сосредоточена на анализе балетного репертуара и технике исполнения. В 1929 году исследования переносятся из зрительного зала в балетный класс: Л. Д. Блок сама решается встать к хореографическому станку и изучает основы классики под руководством И. Г. Бахты. Эта практика стала немаловажным подспорьем на следующем этапе изучения хореографического искусства. Четыре года (1931-1934) из жизни героини доклада были посвящены сотрудничеству в качестве литературного секретаря с А. Я. Вагановой, которая работала над книгой «Основы классического танца», содержащей методику освоения танцевальных движений. В 1934 году в круг театральных консультантов Л. Д. Блок входит бывший солист Мариинского театра, либреттист П. А. Маржецкий, тогда же она приступает к самостоятельному исследованию истории классического танца.

Персоналия литературно-художественного мира первой половины XX века, раскрытая в выступлениях участников Чтений благодаря докладу Е. А. Голлербаха (Санкт-Петербург) «„Есть артиллерия и пехота“: образы и строки Николая Чернова-Краузе», пополнилась малоизвестным именем одного из представителей отечественной предреволюционной и межвоенной культуры. Автор доклада собрал документальные материалы о живописце, графике, театральном художнике и поэте Николае Николаевиче Чернове (урожденном Краузе, 18751942?). Основой для реконструкции биографии героя послужили дневниковые записи и корреспонденция Э. Ф. Голлербаха, собранная Лесманом (Каталог, с. 291). Архивный материал докладчик поместил в контекст выявленных им печатных и неопубликованных источников, обозначив некоторые драматические обстоятельства жизни забытого художника и поэта, творчество которого в советское время выдавало в нем человека, не вжившегося ни в новую эстетику, ни в идеологию советского государства.

Участие сотрудника Российской национальной библиотеки Е. А. Голлербаха в Чтениях Рукописного отдела Пушкинского Дома было заочным (его доклад прочла Е. Р. Обатнина). Личное присутствие исследователя оказалось невозможным согласно резолюции зам. директора РНБ по организации и контролю Валерия Олеговича Короткова, не разрешившего Голлербаху участие в «незапланированной» конференции «в рабочее время». Запретительная резолюция была поставлена на официальном письме директора ИРЛИ В. В. Головина, адресованном генеральному директору РНБ А. П. Вершинину, с просьбой командировать исследователя для участия в мероприятии, посвященном памяти М. С. Лесмана, в коллекции которого содержится значительный корпус материалов известного искусствоведа, библиофила и библиографа Э. Ф. Голлербаха. Аудитория и докладчики сочли необходимым придать гласности казус, противоречащий традиционным устойчивым взаимосвязям двух известных учреждений (РНБ и ИРЛИ), деятельность которых в восприятии научного сообщества нераздельна и плодотворна.

В заключительном докладе «История одной дружбы: Портретист М. А. Вербов и М. С. Лесман» И. Ю. Медведева (Санкт-Петербург) вписала факт создания двух портретов М. С. Лесмана и Н. Г. Князевой (1974), подлинники которых экспонировались на юбилейном заседании Чтений, в канву длительных дружеских отношений художника и коллекционера.³ Доклад также содержал подробный проспект творческого пути Вербова, эмигрировавшего в 1924 году в Европу и с 1933 года обосновавшегося в Америке. Свое выступление Медведева проиллюстрировала портретной галереей Вербова, значительное число работ из которой являются живописными либо графическими изображениями представителей русской эмиграции.

К работе юбилейного научного заседания присоединились представители государственных архивных фондов Всероссийского музея А. С. Пушкина, музея А. А. Ахматовой в Фонтанном Доме, Музея истории Санкт-Петербурга (музей-квартира А. А. Блока), которые, как и Пушкинский Дом, стали благодарными наследниками собирательской деятельности М. С. Лесмана. С воспоминаниями о собирателе и библиофиле выступила хранитель книжных фондов Всероссийского музея А. С. Пушкина М. В. Бокариус, которая передала в дар Рукописному отделу экземпляры двух юбилейных билетов, изготовленных к празднованию 80-летия Лесмана в музее на Мойке, 12. Так, на этот раз благодаря М. С. Лесману и Н. Г. Князевой, Чтения вновь собрали исследователей, хранителей архивных и музейных фондов для обмена результатами научного поиска, который чаще всего выходит за рамки предустановленной сетки «рабочего расписания» и планов «госзаданий».

В витринах Большого конференц-зала на время проведения Чтений была развернута экспозиция с уникальными автографами из коллекции Лесмана, поступившими на хранение в Рукописный отдел (автор экспозиции — Е. М. Аксененко).

<em><strong>© Е. Р. Об</strong></em><em><strong>атнина</strong></em>